Клара. --
Что за
странности
какие-то?
-- Я прошу, -- настаивал Серега. -- Я же тогда тебя в
халатике увидел,
первый раз-то.
Надень,
погляжу: у меня
вот здесь
опять ворохнется, -- он
показывал под сердце. -- Я прошу,
Кларнетик, -- он ее называл -- Кларнетик.
Или -- Кларнет, когда надо громко позвать.
Клара надевала халат, и они баловались.
-- Где болит? -- спрашивала Клара.
-- Вот здесь, -- показывал Серега на сердце.
-- Давно?
-- Уже... семьдесят пять дней.
--
Разрешите,
--
Клара
прижималась ухом
к Серегиной
груди. Серега
вдыхал
запах ее крашеных волос... И снова,
и снова
у
него чуть кружилась
голова от волнения и радости. Он стискивал "врача" в объятиях, искал
губами
ее милый носик -- любил почему-то целовать в носик.
-- Ну-у,
-- противилась Клара, -- врача-то!.. -- ей, навер­но,
слегка
уже надоели одинаковые ласки мужа.
"Господи, за что мне
такое счастье!
-- думал
Серега, выходя опять во
двор к
стиральному
аппарату. -- Я же могу
не
вынести
так. Тронусь, чего
доброго. Или ослабну вовсе".
Он не тронулся. Случилось другое, непредвиденное.
Приехал на каникулы двоюродной брат Серегин,
Слав­ка.
Славка учился в
большом городе в техническом вузе, родня им хвасталась, и, когда он приезжал
на каникулы,
дядя
Николай, отец
Славкин, собирал вечер. Так было
уже два
раза,
теперь Славка
перешел на третий курс. Ну, собра­лись
опять. Позвали
Серегу с Кларой.
Шло
сперва
все
хорошо.
Клара
была
в
сиреневом платье
с
пышными
рукавами, на груди медальон -- часы
на
золо­той
цепочке,
волосы отливают
дорогой медью, очки бле­стят... Как любил се Серега за эти очки!
Осмотрится
по на­роду, глянет на
жену, и опять сердце радостью дрогнет: из всех-то она
выделялась за столом, гордая сидела, умная, воспитанная -- очень
и очень не
простая.
Сереге
понрави­лось,
что
и
Славка
тоже
выделил
ее из
всех,
переговаривал­ся
с ней через стол.
Сперва так
-- о чем попало,
а тут так
вдруг интересно заговорили, что все за столом смолкли и слушали их.
--
Хорошо,
хорошо,
--
говорил
Славка, улавливая ухом, что
все его
слушают, -- мы -- технократия, народ...
сухой, как о нас говорят и пишут...
Я бы тут только уточнил: кон­кретный, а не сухой, ибо
все во главе угла для
нас -- госпо­дин Факт.
-- Да,
но
за фактом
подчас стоят не менее конкретные живые
люди, --
возразила на это Клара, тоже улавливая ухом, что все их слушают.
--
Кто же спорит!
--
сдержанно, через улыбочку,
пуль­нул
технократ
Славка. -- Но если все
время думать о том, что за фактом стоят живые люди и
делать
на это бесконеч­ные
сноски, то
наука и техника будут
топтаться на
месте. Мы же не сдвинемся с мертвой точки!
Клара, сверкая стеклом, медью и золотом, сказала на это так:
-- Значит, медицина должна в основном подбирать за ва­ми
трупы? -- это
она сильно выразилась; за столом стало со­всем тихо.
Славка на какой-то миг растерялся, но взял себя в руки и брякнул:
--
Если хотите -- да! -- сказал он. -- Только такой ценой человечество
овладеет всеми богатствами природы.
-- Но это же шарлатанство,
-- при общей
тишине
негромко,
с какой-то
особой значительностью молвила Клара.
Славка было засмеялся, но вышло
это фальшиво,
он сам почувствовал. Он
занервничал.
--
Почему
же
шарлатанство?
Насколько
я
понимаю,
шарлатанство
свойственно медицине. И только медицине.
-- Вы имеете в виду самовольные аборты?
-- Не только...
--
Знахарство?
Так
вот,
запомните раз и навсегда, --
на­пористо
и
сердито, и назидательно заговорила ..далее