кто догонял, кулаком
наотмашь.
Первому
он попал,
но
догоня­ло
несколько, молодые... Хоть и умел Яковлев драться,
его скоро сшибли тоже
с
ног и несколько попинали, пока не подбежали пожилые мужики и не разняли.
Яковлев встал, сплюнул, оглядел
всего
себя --
ничего су­щественного,
никаких особых повреждений. Отряхнулся. Он был доволен.
-- Ну вот... -- сказал он, доставая "Казбек", -- хоть делом занялись...
-- Яковлев
насмешливо оглядел окруживших его мужиков и молодых парней. -- А
то стоя-ат ждут свою само­деятельность дурацкую.
-- Иди отсюда, -- посоветовали ему.
-- Пойду, конечно... Что же мне, тоже самодеятельность, что
ли, с вами
стоять ждать? Кто выпить хочет? Парни...
Никто не изъявил желания пить с Яковлевым.
-- Скучно живете, граждане, -- сказал Яковлев,
помол­чав. Сказал всем,
сказал довольно проникновенно, серьез­но. -- Тошно глядеть на вас...
-- Еще, что ли, дать?
-- Надо было, -- сказал кто-то из пожилых мужиков. -- Зря разняли.
-- Не
в этом дело, -- сказал Яковлев. -- Скучно, -- еще раз сказал он,
сказал четко,
внятно, остервенело. Сунув
ру­ки
в
карманы шикарных
брюк,
пожевал "казбечину"... И по­шел.
Еще немного постояли,
глядя
вслед Яковлеву... По­вспоминали, какой он
тогда был -- всегда был такой. Они все,
Яковлевы, такие: вечно недовольные,
вечно кулаки на кого-нибудь сучат...
Тут
как
раз
приехала
самодеятельность.
И
все
пошли
смотреть
самодеятельность.
OCR: 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
Версия
Санька Журавлев рассказал диковинную историю. Был он в городе (мотоцикл
ездил
покупать),
зашел
там
в
ресто­ран
покушать. Зашел,
снял
плащ
в
гардеробе,
направился
в зал... А
не заметил, что
зал отделяет стеклянная
стена --
по­шел на эту стенку.
И высадил ее. Она
прямо так стоймя и упала
перед Санькой
и со
звоном разлетелась в куски.
Ну, сбежались.
Санька был
совершенно
трезв,
поэтому
мили­цию
вызывать не
стали,
а
повели его
к
директору
ресторана
на второй
этаж. Человек, который
вел его
по
мягкой
лест­нице, подсчитал:
-- Зарплаты две выложишь. А то и три.
-- Я же не нарочно.
-- Мало ли что!
Зашли в кабинет
директора...
И
тут-то
и
начинается дико­вина,
тут
сельские
люди
слушали и переглядывались -- не верили.
Санька
рассказывал
так:
--
Заходим -- сидит молодая женщина.
Пышная, глаза маленько навыкате,
губки бантиком, при золотых часиках. "Что случилось?"
Товарищ этот начинает
ей докладывать, что вот, мол, стенку решили... А эта на меня смотрит, -- тут
Санька всякий
раз
хотел показать, как она
на
него смотре­ла: делал
губы
куриной гузкой и
выпучивал
глаза.
И
смот­рел
на всех. Люди
смеялись
и
продолжали не верить.
-- Ну-ну?
--
Она
этому
товарищу
говорит:
"Ну
хорошо,
говорит,
идите.
Мы
разберемся".
А
кабинет!.. Ну, е-мое,
наверно,
у министров
такие: кругом
мягкие креслы, диваны, на стенах
картины... "Вы
откуда?"
-- спрашивает. Я
объяснил.
"Так,
так, --
говорит. --
Как же
это вы так?" А сама
на меня
смо-отрит, смо-отрит... До-олго смотрела.
Еще потому
не верили
земляки Саньке, что смотреть-то на него, да еще,
как он уверяет, долго, да еще городской женщине -- зачем, господи?! Чего там
высматривать-то?
Длинный, ..далее