Егор
взглядом остановил его.
-- Да, Любушка!..
Говори, говори: мне нравится слушать твой голосок. Я
даже волнуюсь!..
--
Ну,
дает!
-- прошептал
в
притворном
восхищении
Ми­хайлыч.
--
Волнуюсь, говорит!.. -- И
опять
засмеялся. Бессо­вестно он как-то смеялся:
сипел, оскалив
фиксатые зубы. Егор
посулил
хорошо
заплатить за праздник,
поэтому он ста­рался.
-- Ночую-то? А вот тут где-нибудь,
на диванчике... Да ничего!
Ничего,
мне не
привыкать. Ты за это не беспокойся! Да, дорогуша ты моя!.. Малышкина
ты моя
милая!.. -- У
Его­ра
это рванулось так
искренне, так душевно, что
Михайлыч
даже перестал
изображать смех. --
До
свидания, дорогая моя!
До
свидания, целую тебя... Да я понимаю, понимаю. До сви­дания.
Егор положил трубку
и
некоторое время странно смотрел на Михайлыча --
смотрел и
не видел
его. И в эту минуту как
будто чья-то ласковая незримая
ладонь гладила его
по лицу, и лицо Егора потихоньку утрачивало обычную свою
жесто­кость, строптивость.
--
Да...
--
сказал
Егор, очнувшись. --
Ну
что,
трактирная
душа?
Займемся развратом? Как там?
-- Все готово.
-- Халат нашли?
-- Нашли какой-то... Пришлось к одному старому артис­ту поехать. Нет ни
у кого!
-- А ну?
Егор надел длинный халат, стеганый, местами вытертый. Огляделся.
-- Больше нигде нету, -- оправдывался Михайлыч.
-- Хороший халат, -- похвалил Егор. -- Н-ну... как я велел?
Михайлыч вышел из комнаты.
Егор прилег с сигаретой на диван.
Михайлыч вошел и доложил:
-- Народ для разврата собрался!
-- Давай, -- кивнул Егор.
Михайлыч распахнул дверь...
И
Егор
в халате,
чуть скло­нив
голову,
стремительно, как Калигула, пошел развратни­чать.
"Развратничать" собрались
диковинные
люди:
больше
пожилые.
Были
и
женщины, но какие-то все
на редкость не­красивые, несчастные. Все сидели за
богато
убранным сто­лом
и с
недоумением смотрели
на Егора. Егор
заметно
оторо­пел, но вида не подал.
-- Чего взгрустнули?! -- весело и
громко сказал Егор. И пошел во главу
стола. Остановился и внимательно оглядел всех.
-- Да, --
не удержался он. --
Сегодня мы оторвем от хвос­та грудинку.
Ну!.. Налили.
-- Мил человек,
-- обратился к нему
один из
гостей, по­жилой, старик
почти,
-- ты объясни
нам: чего
это мы праздноваем-то! Случай какой... или
чего?
Егор некоторое время думал.
-- Мы собрались здесь, -- негромко,
задумчиво, как на похоронах, начал
Егор, глядя на бутылки шампанского,
-- чтобы... -- Вдруг он поднял голову и
еще
раз оглядел
всех.
И
лицо
его
опять
разгладилось
от
жесткости
и
напряже­ния. --
Братья
и
сестры, --
проникновенно сказал
он, -- у
меня
только
что
от
нежности
содрогнулась
душа.
Я
понимаю, вам до фени
мои
красивые слова,
но
дайте
все же
я их
ска­жу. -- Егор
говорил серьезно,
напористо, даже
торжественно. Он даже
немного
прошелся,
сколь
позволило
место, и опять оглядел всех. -- Весна... -- продолжал
он. -- Скоро зацветут
цветочки.
Березы
станут зеленые... -- Егор чего-то вовсе ..далее