ресторану.
-- Польку-ба­бочку! -- Егор накалял себя. В глазах
появился тот
беспокой­ный блеск,
который
свидетельствовал, что душа
его
строну­лась и
больно
толкается в груди. Он
прибавил
шагу. -- Нет, как вам это нравится!
Марионетки.
Красные
шапочки...
Я
вам
устрою
тут
фигурные
катания!
Я
наэлектризую
здесь
атмосферу
и
поселю
бардак.
--
Дальше
он
и
вовсе
бессмыс­ленно
бормотал, что
влетит в
голову:
--
Тарьям-па-пам,
та-рьям
па-пам!.. Тарьям-папам-папам-папам...
В
ресторане он заказал
бутылку шампанского
и подал юркому
человеку,
официанту, бумажку в двадцать пять руб­лей и сказал:
-- Спасибо. Сдачи не нужно.
Официант даже растерялся...
-- Очень благодарен, очень благодарен...
--
Ерунда, -- сказал Егор. И показал рукой,
чтоб офици­ант
присел на
минуточку. Официант присел
на стул рядом. --
Я приехал с золотых приисков,
-- продолжал Егор, изучая податливого человечка, -- и хотел вас спросить: не
могли бы мы здесь где-нибудь организовать маленький бардак?
Официант машинально оглянулся...
-- Ну, я грубо
выразился...
Я
волнуюсь,
потому что мне
деньги жгут
ляжку. -- Егор
вынул из кармана
довольно толс­тую
пачку десятирублевок
и
двадцатипятирублевок. -- А? Их же надо пристроить. Как вас зовут, простите?
Официант
при
виде
этой пачки
очень обеспокоился,
но
изо
всех сил
старался хранить достоинство. Он знал: людям достойным платят больше.
-- Сергей Михайлович.
-- А? Михайлыч... Нужен праздник. Я долго был на Се­вере...
--
Я,
кажется, придумал, -- сказал Михайлыч, изобразив сперва, что он
внимательно подумал. -- Вы где останови­лись?
-- Нигде. Я только приехал.
-- По
всей вероятности,
можно будет сообразить... Что-нибудь, знаете,
вроде такого пикничка -- в честь прибытия, так сказать.
-- Да,
да,
да,
--
заволновался Егор.
--
Такой
небольшой
бардак.
Аккуратненький такой
бардельеро...
Забег
в
ширину. Да,
Михайлыч? Вы мне
что-то с первого взгляда понрави­лись! Я подумал: вот с
кем я взлохмачу мои
деньги!
Михайлыч искренне посмеялся.
-- А? -- спросил Егор. -- Чего смеешься?
-- О'кей! -- весело сказал Михайлыч. -- Ми фас понъяль.
Поздно вечером
Егор
полулежал на
плюшевом диване
и разговаривал
по
телефону с Любой. В комнате был еще Ми­хайлыч, и
заходила и что-то тихонько
спрашивала Михайлыча востроносая женщина с бородавкой на виске.
-- Але-е! Любаша!.. -- кричал Егор. -- Я говорю: я в воен­комате! Никак
не могу на учет стать! Поздно?.. А здесь до­поздна.
Да, да. --
Егор кивнул
Михайлычу. -- Да, Любаша!
Михайлыч приоткрыл
дверь
комнаты, громко хлопнул
и громко пошел мимо
Егора. И когда был рядом, громко крик­нул:
-- Товарищ капитан! Можно вас на минуточку?!
Егор кивнул
ему
головой,
мол,
хорошо, и продолжал раз­говаривать. А
Михайлыч в это время беззвучно показушно хохотал.
-- Любаша, ну что же я могу сделать?! Придется даже но­чевать, наверно.
Да, да...
Егор
долго слушал
и "дакал".
И
улыбался,

и
смотрел
на фальшивого
Михайлыча счастливо
и
гордо. Даже
прикрыл трубку ладошкой
и сообщил:
--
Беспокоюсь, говорит. И жду.
-- Жди-жди,
дол...
--
подхватил было
угодливый Михай­лыч,
но ..далее