него
может счас заручиться?
-- Не пугайте
вы меня ради Христа, -- только и сказала Люба. -- Я сама
боюсь. Что, вы думаете, просто мне?
-- Вот!.. Я тебе чего и говорю-то! -- воскликнула Зоя.
-- Ты вот чего...
девка...
Любка, слышь? --
опять затормо­шила
Любу
мать. -- Ты скажи так: вот чего, добрый человек, иди седни ночуй где-нибудь.
-- Это где же? -- обалдела Люба.
-- В сельсовете.
--
Тьфу!
-- разозлился
старик.
--
Да
вы
что,
совсем
оду­рели?!
Гляди-ка: вызвали мужика да
отправили его в
сельсо­вет ночевать!
Вот
так
да!.. Совсем уж нехристи какие-то.
-- Пусть его завтра милиционер обследует, -- не сдава­лась мать.
-- Чего его обследовать-то? Он весь налицо.
--
Не знаю... -- заговорила Люба. -- А вот кажется мне, что он хороший
человек.
Я как-то
по
глазам
вижу...
Еще
на
карточке
заметила:
глаза
какие-то...
грустные. Вот
хоть убей­те вы меня -- мне его жалко.
Может, я
и...
Тут из бани с диким ревом выскочил Петро и покатился с веником по сырой
земле.
-- Свари-ил! -- кричал Петро. -- Живьем сварил!..
Следом выскочил Егор с ковшом в руке.
К Петру уже бежали из дома. Старик бежал с топором.
-- Убили! Убили! -- заполошно кричала Зоя, жена Пет­ра. -- Люди добрые,
убили!..
--
Не
ори,
--
страдальческим
голосом
попросил
Петро,
садясь
и
поглаживая ошпаренный бок. -- Чего ты?
-- Чего, Петька? -- спросил запыхавшийся старик.
-- Попросил этого полудурка плеснуть ковшик горячей воды
-- поддать на
каменку, а он взял меня да окатил.
--
А я еще удивился, -- растерянно говорил Егор, -- как же, думаю,
он
стерпит?.. Вода-то ведь горячая. Я еще паль­цем попробовал -- прямо кипяток!
Как же, думаю, он вытер­пит? Ну, думаю, закаленный, наверно. Наверно, думаю,
ко­жа, как у быка, -- толстая. Я же не знал, что надо на каменку.
--
"Пальцем попробовал",
-- передразнил
Петро.
--
Что, совсем
уж?
Ребенок, что ли, малый?
-- Я же думал, тебе окупнуться надо...
-- Да
я
еще не парился! -- заорал
спокойный Петро. -- Я еще не мылся
даже!.. Чего мне ополаскиваться-то?
-- Жиром каким-нибудь
надо смазать,
-- сказал отец, ис­следовав ожог.
-- Ничего тут страшного нету. Надо только жиру какого-нибудь... Ну-ка, кто?
-- У меня сало баранье есть, -- сказала Зоя. И побежала в дом.
-- Ладно, расходитесь, --
велел
старик.
--
А
то
уж
вон
лю­дишки
сбегаются.
-- Да как же это ты, Егор? -- спросила Люба.
Егор поддернул трусы и опять стал оправдываться.
-- Понимаешь, как вышло: он уже наподдавал -- дышать нечем -- и просит:
"Дай ковшик горячей". Ну, думаю, хочет мужик температурный баланс навести...
-- "Бала-анс", --
опять передразнил его
Петро. -- Навел бы я
те счас
баланс -- ковшом по лбу!
Вот же полудурок-то, весь бок ошпарил. А
если
бы
там живой кипяток был?
-- Я же пальцем попробовал...
-- "Пальцем"!.. Чем тебя только делали, такого.
-- Ну, дай мне по лбу,
правда,
-- взмолился Егор, -- мне легче будет.
-- Он протянул Петру ковш. -- Дай, умоляю...
-- Петро... -- заговорила Люба. -- Он же нечаянно. Ну, что теперь?
--
Да идите вы в дом, ей-Богу!
-- рассердился на всех Петро. -- Вон и
правда люди собираться начали.
У
изгороди
Байкаловых действительно остановилось че­ловек
шесть-семь
любопытных.
-- Чо там у их? -- спросил у стоявших вновь подошедший мужик.
-- Петро
ихний...
Пьяный
на каменку свалился,
-- пояс­нила какая-то
старушка.
-- Ох, е!.. -- сказал мужик. -- Дак а живой ли?
-- Живой... Вишь, сидит. Чухается.
-- Вот заорал-то, наверно!
-- Так заорал, так заорал!.. У меня ажник стекла задребез­жали.
-- Заорешь...
-- Чо же, задом, что ли, приспособился?
-- Как же задом? Он же сидит.
-- Да сидит
же... Боком, наверно,
угодил.
А эт кто
же у
их? Что за
мужик-то?
-- Это ж надо так пить! -- удивлялась старушка.
Засиделись далеко за полночь.
Старые люди, слегка захмелев, заговорили
и заспорили
о каких-то своих
делах. ..далее