приедешь, ты... Слышь! Ваня, слушай сюда!.. Ты как приедешь...
-- Ты дай сперва приехать, елки зеленые! -- все злился Ванька. А злился
он потому,
что говорили все сразу и никому до его забот не было дела, а так
-- лишь бы поговорить. -- Приедешь с вами.
--
А вот
приехал тоже
один
мужик
в
город
и
думает:
где бы
тут
подцепить?..
-- Чего подцепить?
-- Не чего, а кого, это же одушевленный предмет.
-- Кто?
-- Ну, кто?.. Что, не понимаешь?..
-- Не, ну ты говоришь -- подцепить. Кого подцепить?
-- Кралю каку-нибудь, кого.
-- А-а. Ну, так.
-- Ну слушай... -- Двое
говоривших склонились лбами
над столом.
Тот,
который хотел рассказать историю мужика в городе, был очень серьезен
и даже
намеревался
взять
соседа
за грудки и подтянуть его ближе к себе, но сосед
отпихивал руки,
-- Ты слушай!
-- Я слушаю, чего ты руки-то тянешь?
-- Я не тяну. Слушай!
-- Ну?
-- Приехал и думает: где б тут подцепить?
-- Да сколько же он
думать-то будет? Все думает
и дума­ет... Чего
ты
руки-то тянешь?
В другом конце стола подняли тему -- как надо лечить язву желудка.
--
Я и разговорись с им в автобусе-то, -- рассказывал худой мужичок
с
золотыми зубами. Обстоятельно
рассказы­вал,
длинно. Со вкусом. --
Да.
Он
меня спрашивает: чо, мол,
такой черный-то? Не хвораешь? Да и
хворать, мол,
не
хво­раю,
но и сильно здоровым тоже
не
назовешь,
это я-то
ему.
Язва
двенадцатиперстной, говорю. Он говорит: я тебя научу,
как лечить.
За месяц
как рукой снимет.
-- Как же?
-- Возьми, говорит, тройного одеколона --
флаконов
пять сразу, слей в
четверть. Потом, говорит, наруби мелко-мелко алоя -- и намешай...
-- А почему одеколон, а не водку?..
-- Обычно же на спирту настаивают.
-- А черт его знает -- обязательно, говорит, тройной оде­колон.
-- Ну и по скольку принимать?
--
А
вон
и Лев
Казимирыч
идет! --
увидел
кто-то.
--
Э-эй,
Лев
Казимирыч!..
По
дороге с
палочкой медленно и культурно шагал
седой старичок,
Лев
Казимирыч.
Застучали в окно, позвали в несколько голосов:
-- Лев Казимирыч!..
Лев Казимирыч поднял умную голову в шляпе, посмот­рел на окна и свернул
к воротчикам. Шагу не прибавил.
И
сразу
все за
столом
заговорили об одном --
какой умный
этот Лев
Казимирыч, сколько он, собака, знает вся­кой всячины, выращивает даже яблоки
и выписывает книги.
--
Этто иду лонись
мимо его
ограды, он мне шумит
из-за
штафетника:
зайди! Зашел. Он держит в одной руке журнал какой-то, а в другой
-- яблоко.
Вот, говорит, -- теория, а вот -- практика. Покушай. Ну, я куснул яблоко...
-- А
как он
рой Егору
Козлову посадил! Ведра,
тазы, миски хватайте,
кричит, чо
попало
--
стучите!
Гром
нужен! Я
тогда в
суматохе
Нюрашке
Козловой
крынок штук
пять
расколол -- они сушились на
плетне,
я и пошел
колышком по им -- гром делать...
Засмеялись.
-- Нюрашка-то по голове тебе гром не сделала?
-- Рой сажал! -- тут не до крынок.
-- Ой, и башка же у этого Казимирыча!
-- А мы как-то...
Вошел
Лев
Казимирыч...
Снял
шляпу,
слегка --
с
досто­инством
--
поклонился честной компании.
-- Мир дому сему.
-- С нами, Казимирыча!
-- Дайте стул-то!.. -- засуетились.
-- По поводу чего сбор? -- спросил Лев Казимирыч, при­саживаясь на стул
к столу.
-- Да вот Ивана провожаем. На море едет...
Лев Казимирыч слегка удивился.
-- На море?
--
Отдыхать. ..далее