Проводник удалился...
Иван подождал немного, выгля­нул
в коридор... И
быстро-быстро по коридору -- в туалет.
В
туалете, к счастью,
никого не было.
Иван затолкал кофту в
унитаз,
долго искал,
где спустить воду, нашел, спус­тил...
Кофта застряла в трубе:
раковина наполнилась водой. Иван заметался по малому пространству сортира --
нечем
было
протолкнуть
кофту. В дверь
толкнулись снаружи раз,
другой...
Пошевелили ручкой.
-- Счас! -- громко откликнулся Иван. -- У меня понос, товарищи!
-- Иди, там следователь пришел, -- сказал проводник.
-- Счас приду.
Проводник все не уходил... Стоял за дверью.
-- Иди, он зовет, -- еще сказал он.
-- Да счас иду! -- заорал Иван со злостью.
-- Давай, -- сказал проводник. И ушел.
С отчаяния Иван еще разок нажал
на педаль внизу... Вода полилась через
край, на пол...
В купе следователь расспрашивал пока Нюру.
-- Он что, знакомым вашего мужа представился?
-- Да нет, он вышел покурить, муж-то, а, смотрю, вместе идут...
-- Значит,
просто
попутчик?
--
Следователь
(это
тот,
что
был
в
гражданском,
в
красивых
очках)
внимательно
посмот­рел
на
Нюру,
чем
окончательно доконал ее. -- И что он ска­зал, когда вошел?
-- Ничего. Здравствуйте, мол. Обходительный.
Проводник, который вошел и присел на диван, угодни­чески посмеялся.
-- Обходительный...
--
Ну а где
же...
товарищ-то отсюда? --
повернулся
следо­ватель
к
проводнику.
-- Я сказал ему! -- поспешно воскликнул тот. -- У него... Разрешите? --
Проводник наклонился к ухо следователя, что-то сказал.
Следователь поморщился.
-- Со страха, что ли?
Виноватый проводник опять противненько посмеялся и сказал:
-- Это уж точно.
-- Понос, что ли? -- спросила Нюра. -- У него бывает.
В дверь купе постучали.
-- Да! -- сказал следователь.
Вошел Иван... Правый рукав
его
нового пиджака
весь был мокрехонек до
плеча.
-- Здравствуйте, гражданин следователь.
Следователь,
забыв
свое
важное
положение,
громко
за­смеялся.
И
проводник -- не понимая, в чем дело, -- тоже не­уверенно подхихикнул. И Иван
тоже изготовился
изобразить улыбку, только не понимал, что это за
смешинка
попала в рот серьезному следователю.
-- Почему же я -- гражданин? -- спросил следователь, отсмеявшись.
-- А как?
-- Обыкновенно -- товарищ.
Проводник понял наконец, в чем дело, и
чуть не захлеб­нулся в восторге
от своей догадливости. Даже вскочил.
-- Рано!.. Рано гражданином-то. Это потом, чудак!..
Поезд
в
это
время
подошел
к
какой-то
большой
станции.
Кого-то
встречали,
провожали,
кто-то
уезжал
грустный,
а
кто-то
улыбался
и
похохатывал... Жизнь, нормальная, крик­ливая, шла своим чередом. Шла и ехала
на колесах.
Вот встретили какого-то флотского, старшину второй статьи. Флотский еще
на подножке изобразил притворный ужас от того, что
его столь много понашло,
понаехало встре­чать...
Актеры, эти
флотские!
Ему
кричали, шли
рядом
с
ва­гоном, его звали скорей сойти, а
он,
счастливчик, все изо­бражал ужас и
что он теперь будет делать!.. Потом поезд совсем остановился, флотский
упал
в руки друзей...
А вот слегка поношенный человек идет через перронную сутолоку, держит в
руках каракулевую папаху,
какие носят полковники, и
негромко,
однообразно
повторяет:
-- А вот папаха. А вот папаха. Кому папаху?
-- А ну, дай глянуть, -- остановился один удачливый спе­кулянт.
-- Что
просишь?
Поезд опять поехал.
Иван снял пиджак, надел другую рубаху... Сидели с Нюрой, молчали. Очень
уж неожиданно и тяжело свалился на них этот "железнодорожный конструктор".
-- Да-а, -- только и сказал Иван, глядя в окно. -- Дела...
-- Такой молодой -- и надо же! -- вздохнула Нюра. -- И что заставляет?
Тут
дверь в
купе
отодвинулась,
вошел
пожилой
опрятный
человек
с
усиками,
с
веселыми,
нестариковскими ..далее